Читать книгу "Лето бабочек  - Хэрриет Эванс"

– Оу, звучит здорово, – сказала я с неприкрытым сарказмом.

– Точно, – мечтательно подтвердил Малк, – так и есть. Я ходил в «Прайд» на Спиталфилдсе. Очень интересный старый кабак на Хэнедж-стрит. Говорят. – Он с удовольствием вскочил на ноги. – Джеймс Хардиман выпивал там, прежде чем его убила Анни Чепмен. Я уже провел большое исследование, и это вполне может быть правдой, но более вероятно, что…

Я взяла еще одну кружку, стараясь внимательно слушать: когда Малк начинает рассказывать о Джеке Потрошителе, его сложно остановить. Я протянула ему чашку чая, и он наконец сел и переложил со стула мой рюкзак поближе ко мне. Он валялся на боку с открытой молнией, и когда я положила его на пол, все содержимое вывалилось.

– Какой беспорядок, – сказал Малк, внезапно прервавшись на середине описания основных горловых артерий. – Иногда мне кажется, что вы обе приходите домой раньше меня только затем, чтобы успеть посшибать все вещи, которые мне придется убирать.

Я ползала по полу, собирая свои наушники, книгу, кошелек. Малк нагнулся и поднял из общей кучи маленький кремовый конверт. На лицевой стороне бледным расплывающимся почерком было написано мое имя.

– Еще почта, – сказал Малк, протягивая мне конверт. – Я что, это не заметил?

– Оно без адреса, – проговорила я с любопытством. – Наверное, валялось в рюкзаке.

– Что там? – спросила мама.

Глупо признавать, но мои руки тряслись, когда я открывала конверт. Внутри была фотография. Маленькая фигурка на небольшом расстоянии: стройная девушка с черным пучком со странным, задумчивым выражением лица. У нее в руках было длинное весло, похожее на лодочный шест, и она стояла в маленькой деревянной лодке, посреди реки, с обеих сторон обрамленной деревьями, во враждебной позе. Казалось, что фото сделали вчера: хотя оно было черно-белое, можно было разглядеть движение воды, блики, ветерок в густых, шелестящих зарослях на берегу.

Мне стало любопытно, и я снова почувствовала зудящие мурашки на голове, когда рассматривала эту картинку, небо и воду. Я перевернула фотографию. Блеклыми черными чернилами, уверенным закрученным почерком было написано:

Во время обеда, когда она исчезла, я безуспешно искала ее в женском туалете, прежде чем забрать свои вещи и побежать обратно на работу. Теперь же я смотрела на свою сумку; передний карман был открыт. Скорее всего, она наблюдала за мной и выжидала момент.

– Не понимаю, – сказала я, рассматривая надпись. Я посмотрела на маму. – Твою маму же звали не Тедди, да?

Но я знала маминых родителей. Да, смутно, но я знала, по крайней мере, кем они были: Джек и Бетти, профессора литературы с Верхнего Вестсайда, Бетти умерла, а Джек дожил до глубокой старости в своем доме в богатом районе Нью-Йорка.

Мама безучастно покачала головой:

– Это не моя мама. А как звали маму твоего отца, я не знаю. Я не знала… – Она снова отложила в сторону нож. – Разве… разве Тедди не мужское имя?

– И женское тоже. Теодорора. Тэа. – Малк взял фотографию. – Но что за Кипсейк? И зачем тебе это фото? – Он машинально потер руки, чуя новое дельце. – Как странно.

Мама повернулась к Малку:

– Сегодня в библиотеке к Нине подошла женщина и сказала, что знает ее и что ее семья врет ей про смерть отца. И что тут какой-то заговор. А Нина никогда ее раньше не видела.

– Ага, – сказал Малк. Я увидела, как они переглянулись. – Что-то еще есть? – спросил он меня.

Я встряхнулась. Казалось, в кухне было что-то холодное, темное, кружащееся, блокирующее весенний солнечный свет. Я убрала фото, желая, чтобы его вообще не было.

– Ну, да. Я иду выпить с Себастьяном, – сказала я. Я не знала, что мне еще сказать, как не прерывать с ними разговор.

– Вы с ним сейчас чаще видитесь, чем когда были женаты, – сказал Малк, шурша в карманах и методично, одно за другим выкладывая на стол мелочь, чеки и конфетные фантики. Он делал это каждый вечер; что-то вроде подведение итогов дня. – Как вы оба встретите кого-то еще, вот я хочу сказать… – Он замер, как будто говоря сам с собой, затем посмотрел вверх и нервно засмеялся. Атмосфера накалилась, как будто мы все отлично знаем, какие играем роли. И ведь мы играли их уже несколько лет.

Но тут было другое. Я подперла рукой подбородок и, хмурясь, уставилась куда-то вдаль. На фоне мама методично помешивала что-то в кастрюле.

После минутной паузы Малк сказал:

– Послушайте. Вы, обе, не заморачивайтесь по этому поводу. В Арчвей, где я снимал комнату, у меня была соседка, которая верила, что я шотландский футболист, который был в розыске за налоговые преступления, и она посчитала своим долгом меня сдать. Она постоянно писала письма в полицию. И ее невозможно было переубедить, как ни старайся. А если встретить ее вот так, то никогда не подумаешь, что у нее не все дома. Таких людей по улицам бродит больше, чем вы думаете.

– Она была как раз такая. – Я вспомнила ее безумные дикие глаза и то упорство, с которым она со мной разговаривала. – Знаешь, ты очень похожа на своего отца. И да – я ей поверила.

Малк перешел на сторону, где стояла мама, и обнял ее, как будто защищая.

– Вот и вся загадка, да? У нас есть детская потребность верить в привидения, когда на самом деле люди просто иногда путают адреса, или забывают их, или злятся на что-то, о чем мы не знаем.

Мама принялась с большей силой помешивать еду, а Малк отпустил руки, глубоко дыша.

– А вот настоящая загадка в том, что же мы будем делать с моим днем рождения.

– Тот, что в июне, через целых семь недель? – сказала я немного издевательски. – Этот день рождения?

– Я взял отгул. Брайан хочет отвезти меня на встречу с тем полицейским в отставке, который знает, где Крейзы спрятали два трупа, но пока я ничего не могу сказать. Это как-то пересекается с планами, которые у вас есть на этот счет, а? – Наступила короткая пауза.

– Дилл?

Мама, для которой Рождество каждый год наступает неожиданно, выглядела немного озадаченной.

– Что, у тебя опять день рождения?

– Да, Дилайла. Так странно. Надо тебе завести будильник на это время.

Я смотрела на фото, положив его между страницами своего романа про Эркюля Пуаро, облокотившись на столешницу, чтобы как-то присутствовать при том, как красиво бедный Малк приходил в ярость. Сладкий, душный пар поднимался из кастрюли с томатно-луковым соусом. Я игнорировала голоса, которые кружили вокруг моей головы. Вот проблема богатого воображения. От него у тебя столько проблем.

Глава 4

Вторую фотографию принесли через тринадцать дней. Я стояла у офисного шкафа с канцелярией, по идее, проводя инвентаризацию, но на самом деле частично занимаясь ею и частично поедая тофу и читая «4:50 из Паддингтона», книгу, которую я в обед взяла в библиотеке. В университете, и когда жила с Себастьяном, я была до ужаса организована. Даже когда после развода я жила с Ли и Элизабет в нашей веселой однокомнатной квартирке, только я одна протирала пыль и занималась стиркой. А теперь и на работе, и снова дома у мамы я была в постоянном состоянии хаоса; я не могла найти одинаковые носки и то и дело теряла свою смарт-карту, не говоря уже о пуговицах, ботинках и резинках для волос. И еще книги. Я просто выходила из метро, забыв их на сиденье. Я все время забывала что-то по работе, заказывая канцелярию, которая нам была не нужна – еще два дырокола, неподходящие картриджи для принтера. Большую часть своего рабочего дня я проводила на телефоне, разговаривая с поставщиком канцелярии, чтобы сделать возврат заказа. Когда я встала на колени на полу, в одной руке держа Агату Кристи, другой рукой запихивая скрепки в серого цвета полости, Сью открыла дверь, и я подпрыгнула от неожиданности.